Здесь нет...
- Здесь нет крыс! – хмельной Жак бросает кости и выигрывает снова, - Первый раз сижу в трюме и не слышу их навязчивого цокота. Куда запропастились эти писклявые твари? Они постоянно проедают мне башмаки. В каждом порту закупаю новую пару!
Матросы смеются. В качающемся свете масляных фонарей гремят кости, раздаются издёвки. В воздухе стоит душащий запах пота, дешёвого рома и сырой одежды. Каждый норовит обыграть другого, пытается жульничать, но сходу попадается на обмане. В ход идут тумаки, но справедливое наказание принимается смиренно. Игра продолжается.
- Черт побери, и правда! Где проклятые крысы! – хохочет кок Питье и заливает в себя кружку вонючей браги. Всех внезапно веселит восклицание кока, и трюм заполняет оглушающий хохот.
Его прерывает тихий голос.
- Их всех съели…
Глаза устремляются в тёмный угол, откуда донёсся он. Небритый лица вытягиваются в изумлении. Хмельные взгляды пытаются разглядеть размытую фигуру пожилого боцмана. Тот медленно подаётся вперёд, зловещая тень падает на морщинистое лицо.
- Седьмой год я хожу с капитаном на этой шхуне. Он назвал её Нисса, купил за бесценок у портовых угонщиков Тортуги. Каждый год он набирает команду дешёвых матросов, таких как вы. В это самое время, пока краткий штиль на море перед самым сезоном дождей. Когда все испанские суда уже отправились с драгоценностями, добытыми в колониях, и хорошей добычи не видать до следующего года. Мы ходим торговыми маршрутами, прикидываясь купцами, и грабим расслабившихся зевак, тех кто решил, что все корсары давно пропивают добычу после удачного сезона.
И каждый год, стоит на корабле появиться самой мелкой тощей крысе, она пропадает в первую же ночь.
- Видимо, твой капитан любит нежное мясо грызунов на ужин, - хохочет Жак. Но матросы не спешат поддержать его. Они настороженно косятся на ухмыляющегося старика.
- Это всё Нисса, - медленно взмахивает крючковатым пальцем боцман, - вы слышите, как скрипят её снасти? Как стонут просоленные доски. Даже в штиль, когда тёплые течения лениво носят Ниссу по своей воле, слышен треск между переборок, шелест вдоль киля. Тихий, еле слышный, словно кто-то дышит, тяжело и натужно. Семь лет я слышу его. Семь лет сплю, открыв один глаз.
Боцман продолжает рассказывать свою байку. Медленно тягучий страх наполняет ещё недавно гогочущий трюм.
Аноре сидит тихо. Он слушает боцмана вполуха. Его мало волнует история старика. Он уже всё для себя решил. Не сложно было вычислить верных людей капитана, их тут два с половиной человека, включая боцмана. Они все дряхлые старики, как и сам капитан, чьи бравые отчаянные подвиги остались далеко позади. Сегодня Аноре заступит на вахту. Он прокрадётся в каюту и прирежет капитана, потом его людей. Осторожно, одного за другим. К утру у старой потёртой шхуны будет новый хозяин. Это будет его первое судно, на котором он начнёт наживать своё состояние. Слух о нём разойдётся по всему Карибскому бассейну, и, обладая юной прытью и амбициями, Аноре быстро достигнет успеха. Да, будет именно так.
Аноре упивается своим планом. Матросы, потеряв азарт расходятся по гамакам, и лишь он один идёт спать на мягких мешках в корму, где вдали от общего храпа, будет ждать своего звездного часа. Напоследок, Аноре ловит взгляд старого боцмана и едва сдерживается от насмешки. Но холодные глаза боцмана оставляют в груди неприятное чувство.
Еле слышно щекочет вода борт шхуны. Аноре ворочается. Не может заснуть. Но дрёма подступает неспеша. Шелест воды доносится через толстые доски, тихий, мерный, убаюкивающий. Накатывается и откатывается, словно… дыхание.
Аноре медленно открывает слипшиеся глаза. В полумраке трюма он видит движение. Плавное повторяющее мерный шум за бортом. Тень тёмным сгустком скользит к нему. Лепится в фигуру. Вытянутую, долговязую. Аноре открывает рот, но крик застревает в горле. Он видит неестественно вывернутые ноги, медленно плетущиеся вперед, к нему. Тень выпрямляется. Протягивает изломанные руки. Длинные сухие пальцы.
- Что… - голос Аноре изменяет ему, падет до сиплого шёпота, - что… ты хочешь?
В ответ шелестящий шорох волн доносит лишь: Кры-ы-ы-с-с-а-а…
